Пожалуй, большинство специалистов в области наук о человеке согласятся с тем, что наибольшие достижения этнопсихологии связаны с изучением проблем социализации. Некоторые теоретики даже выделяют этнографию детства в качестве самостоятельной субдисциплины, имеющей свои теории и методы исследования.
Современные сравнительно-культурные исследования социализации детей охватывают широкий круг тем, которые условно можно разделить на четыре группы:
- Изучение процесса социализации, ее средств, методов и специфических способов освоения детьми культуры своего народа.
- Исследование взаимосвязи между воспитанием детей и другими аспектами жизнедеятельности общества. Особое внимание уделяется социальным институтам, определяющим цели и средства воспитания и контролирующим его результаты.
- Сравнение обусловленных культурой непосредственных результатов социализации. В этом случае исследователей интересует, чем отличаются дети, выросшие в разных социокультурных средах, каковы их ценности, идеалы, стереотипы поведения.
- Изучение отдалённых результатов социализации, т.е. присущей культуре взаимосвязи между методами воспитания ребёнка и характером взрослого человека, что, как известно, являлось исходной проблемой теории «Культура и личность».
Но какие бы проблемы ни изучались, все они связаны с вхождением ребёнка в культуру своего народа – инкультурацией, если воспользоваться термином, который ввёл в культурантропологию М. Херсковиц.
Разделяя понятия социализации и инкультурации, под первым он понимает интеграцию индивида в человеческое общество, приобретение им опыта, который требуется для исполнения социальных ролей.
А в процессе инкультурации, по его мнению, индивид осваивает присущие культуре миропонимание и поведение, в результате чего формируется его когнитивное, эмоциональное и поведенческое сходство с членами данной культуры и отличие от членов других культур.
Процесс инкультурации начинается с момента рождения – с приобретения ребёнком первых навыков и освоения речи, а заканчивается, можно сказать, со смертью.
Он совершается по большей части не в специализированных институтах социализации, а под руководством старших на собственном опыте, т.е. происходит научение без специального обучения. Конечный результат процесса инкультурации – человек, компетентный в культуре – в языке, ритуалах, ценностях и т.п. Однако Херсковиц особо подчёркивает, что процессы социализации и инкультурации протекают одновременно, и без вхождения в культуру человек не может существовать и как член общества.
Херсковиц выделяет два этапа инкультурации, единство которых на групповом уровне обеспечивает нормальное функционирование и развитие культуры:
Детство
В нём происходит освоение языка, норм и ценностей культуры. Ребенок, по мнению Херсковица, хотя и не является пассивным элементом процесса инкультурации, скорее инструмент нежели игрок. Взрослые, применяя систему наказаний и поощрений, ограничивают его права выбора или оценки.
Хотя «инкультурация индивида в первые годы жизни – главный механизм стабильности и непрерывности культуры», она не может привести к полному повторению предыдущих поколений. Результат процесса инкультурации может находиться в любой точке континуума между точным и безусловным освоением культуры новым поколением (с едва уловимыми различиями между родителями и детьми) и полной неудачей в ее передаче (с детьми, абсолютно непохожими на родителей).
Зрелость
Вхождение в культуру не заканчивается с достижением человеком совершеннолетия. Но инкультурация во взрослом возрасте носит прерывистый характер и касается только отдельных «фрагментов» культуры – изобретений, открытий, новых, пришедших извне идей. Основная черта второго этапа – возможность для индивида в той или иной мере принимать или отбрасывать то, что ему предлагается культурой, возможность дискуссии и творчества. Поэтому инкультурация в период зрелости открывает дорогу изменениям и способствует тому, чтобы стабильность не переросла в застой, а культура не только сохранялась, но и развивалась.
Используя – вслед за Херсковицем – понятие инкультурации, исследователи сталкиваются с серьезными трудностями при попытках отграничить его от понятия социализации, тем более что и последний термин имеет множество толкований.
Так, Маргарет Мид под социализацией понимает социальное научение вообще, а инкультурацию рассматривает как «реальный процесс научения, как он происходит в специфической культуре».
Дэвид Матсумото видит различие между двумя понятиями в том, что «социализация, как правило, больше относится к процессу и механизмам, с помощью которых люди познают социальные и культурные нормы», а инкультурация – «к продуктам процесса социализации – субъективным, базовым, психологическим аспектам культуры».
Хотя исследователи с разных точек зрения разграничивают интересующие нас понятия, они сходятся в одном: в подчёркивании большей универсальности социализации и большей специфичности инкультурации.
Но если рассматривать развитие отдельной личности, то становится очевидным, что в этом процессе достигается специфичная для определённой культуры социализация и общая инкультурация.
В настоящее время в этнопсихологии используется еще одно понятие – культурной трансмиссии, включающей процессы инкультурации и социализации и представляющей собой механизм, с помощью которого этническая группа «передаёт себя по наследству» своим новым членам, прежде всего детям.
Используя культурную трансмиссию, группа может увековечить свои особенности в последующих поколениях с помощью основных механизмов научения.
Обычно выделяются три вида трансмиссии:
- вертикальная трансмиссия, в процессе которой культурные ценности, умения, верования и т.п. передаются от родителей к детям;
- горизонтальная трансмиссия, когда от рождения до взрослости ребёнок осваивает социальный опыт и традиции культуры в общении со сверстниками;
- «непрямая» трансмиссия, при которой индивид обучается в специализированных институтах социализации (школах, вузах), а также на практике – у окружающих его помимо родителей взрослых (родственников, старших членов общины, соседей и т.п.) .
Но эта только голая схема. В реальной жизни картина намного сложнее.
Социализаторы различаются не только по семейной принадлежности (родитель, родственник, неродственник) и возрасту (взрослый, старший ребенок, сверстник), но и по функциям, выполняемым ими в процессе культурной трансмиссии.
Американские культурантропологи во главе с Г. Барри выделяют несколько агентов социализации, различающихся по характеру влияния на ребёнка:
- опекунов, осуществляющих уход за ребенком, удовлетворяющих его физические и эмоциональные потребности;
- авторитетов, на собственном примере прививающих ребенку культурные ценности и нормы;
- дисциплинаторов, распределяющих наказания;
- воспитателей, целенаправленно обучающих ребенка, передающих ему соответствующие знания и навыки;
- компаньонов, участвующих в совместной с ребенком деятельности на более менее равных правах;
- сожителей, проживающих в одном доме с ребенком.
Совершенно очевидно, что никогда не было и не может быть не зависящей от культуры «общей иерархии степени влияния и социальной значимости социализаторов».
Если с точки зрения обыденного сознания современного европейского общества родители, и в первую очередь мать – главные и естественные социализаторы, выполняющие все перечисленные функции, то во многих более традиционных культурах ребёнок принадлежит не только отцу и матери, но и всей общности, в которой он живёт, и соответственно, общность принимает более непосредственное участие в его воспитании.
Этнографы отмечают «подвижность» детей у многих народов Океании даже в середине XX века: на одном из островов в 50-60 гг. 61% детей жили не в родительской семье, причём многие переходили из одной семьи в другую дважды, трижды и даже четырежды.
Обычай обязательного воспитания детей вне родительской семьи был широко распространён и в раннеклассовом обществе.
Даже смысл терминов «родство», «отец», «мать» в некоторых культурах может значительно отличаться от привычного для европейца.
«Первобытный человек хорошо знал, какая женщина его родила, и всё же называл многих женщин термином «мать». …Первобытный человек действительно знал, кто его отец, и отличал его (в том числе и терминологически) от других «отцов», только в слово «отец» он вкладывал совсем иной, отличный от нашего, смысл».
В первобытном обществе многие народы различают физическое и социальное родство, понимая последнее как родство по кормлению. В этом случае, если ребёнок попадает в новую семью, его родителями становятся те, кто растит, кормит (создаёт плоть) и воспитывает. При этом он продолжает называть «отцом» и «матерью» многих других мужчин и женщин, в том числе и своих биологических родителей.
Конечно, это не исключает того, что и в культурах, являющихся этнографическим аналогом первобытности, например в племенах австралийских аборигенов, ребёнок в первые годы жизни теснее всего связан с матерью, а сироту воспринимают как несчастного и плохо воспитанного ребёнка. Но в подобных коллективистических обществах у родителей много помощников в воспитании детей, и разработаны строгие правила, кто – в случае смерти – их заменит.
Ребёнка с момента рождения кормят грудью разные женщины, его часто передают с рук на руки, а когда он подрастёт – из дома в дом. Не только родственники, но и другие соплеменники обучают его нормам поведения, трудовым приёмам, правам и обязанностям по отношению к окружающим.
Такое «общественное» воспитание, как отмечает Мид, «приводит к тому, что ребёнок привыкает думать о мире как о чем-то, что наполнено родителями, а не как о месте, где его безопасность и благополучие зависят от сохранения его отношений со своими собственными родителями».
В 70-е гг. У. Бронфенбреннер сравнивал место родителей, других взрослых и сверстников в процессе социализации детей в США и СССР. Одной из особенностей советского воспитания он считал
«перепоручение материнских обязанностей. Готовность посторонних лиц принимать на себя роль матери».
Отмеченная исследователем особенность трансмиссии культуры свидетельствует о большей традиционности советской культуры в сравнении с американской.
Эрик Эриксон «разделение и размывание материнства» приписывал и традиционной культуре крестьянской России, где, по его словам, существовали «градации и уровни материнства», а «представителем образа матери периода младенчества» являлась бабушка.
В русской дореволюционной деревне кроме родителей непосредственное и очень значительное участие в воспитании детей принимали члены большой семьи и всего крестьянского мира.
А в Советском Союзе главным социализатором являлось само государство, поэтому его граждане не считали себя «посторонними лицами» и претендовали на участие в воспитании чужих детей.
Приобрести все исходники презентации
В комплекте:
- Презентация PowerPoint (18 анимированных слайда) с возможностью редактирования и изменения всех параметров.
