— тому, кто всё ещё держит это внутри
Брат, если ты читаешь это — значит, ты всё ещё несёшь это в себе.
И, может быть, не говоришь никому.
Может, даже друзьям просто бросаешь: «Да фиг с ней»,
и через силу хохочешь, пока внутри рвётся всё на куски.
Я пишу тебе не как психотерапевт. Не как моралист. Не как советчик.
А как человек, который знает.
Знает, что предательство — это не просто событие.
Это воронка.
Это взрыв, в котором теряешь не только человека.
Ты теряешь две версии одновременно.
Первую — ту, что предала.
С ней, казалось бы, всё просто:
ты злишься, ненавидишь, обесцениваешь, вычёркиваешь.
Ты хочешь её забыть. Ты хочешь стереть её из своего тела, из мыслей, из памяти.
Но есть и вторая.
Та, кем она была для тебя.
Та, которой ты доверился.
С которой ты строил планы.
Та, что смеялась твоим шуткам,
спала на твоей груди,
рассказывала тебе про страхи, пока вы смотрели в потолок.
Эта — не уходит.
Её ты продолжаешь любить.
Даже когда ненавидишь первую.
И вот с этим раздвоением ты остаёшься.
Ты — разорванный.
Потому что ты не просто лишился человека.
Ты потерял внутренний остров, на который рассчитывал.
И самое подлое в измене — это то, что ты никогда не получаешь нормального завершения.
Ты не получаешь объяснений, которые бы всё расставили по местам.
Потому что такие объяснения не существуют.
Да, ты можешь часами искать, где ты был «не таким».
Не слишком романтичным.
Не внимательным.
Не горячим.
Не «тем самым».
Ты можешь строить гипотезы, винить себя.
И знаешь, почему ты это делаешь?
Потому что виноватый проще прощает.
Если ты виноват — значит, ты мог всё исправить.
А если не виноват — значит, ты просто стал жертвой.
А с этим трудно смириться.
Особенно нам, мужчинам, которых учат: будь сильным, контролируй, предвидь.
Но, брат, ты не сломался.
Ты доверял.
Ты любил.
Ты открылся.
Ты сделал всё, что мог.
И это не слабость. Это смелость.
Тебе не нужно стыдиться, что ты скучаешь.
Что тебе больно. Что ты не можешь выкинуть её из головы.
Что ты хочешь закрыть глаза и оказаться там, в прошлом,
где всё ещё было целым.
Потому что настоящая работа — не выкинуть.
А прожить.
Признать.
Проплакать.
Прокричать в подушку.
Сказать: «Да, мне больно. И это нормально».
А потом — простить.
Не её. Себя.
Простить себя за то, что не предвидел.
За то, что верил.
За то, что вложился.
За то, что любил, как умел.
Потому что это не делает тебя глупым. Это делает тебя живым.
Ты выйдешь.
Не потому, что забудешь.
А потому что перерастёшь.
И в один день ты проснёшься и поймёшь:
ты не только заслуживал лучшего.
Ты стал лучше.
Ты стал собой — настоящим, зрелым, глубоким.
И вот тогда…
ты не просто начнёшь заново.
Ты начнёшь с собой.
А значит — с самого прочного, что у тебя когда-либо было.
